Почему ночью некоторые перестают дышать, как надо и не надо лечить бессонницу и в чём проблема медикаментозной терапии.
. Какой ужасный матрас. Из окна дует, светит, шумит. Мухи летают. Всё ужасно». Это называется условно‑рефлекторной бессонницей.
Даже если изначально человек хотел спать, сон у него исчезнет. Из‑за страха бодрствования произойдёт выброс стрессовых гормонов — и он опять полночи будет мучительно ворочаться. Так может продолжаться годами и десятилетиями.
Но от этого есть спасение. Если мы имеем нарушения мышления и поведения, нужно применять техники, которые их изменят. Я практикую когнитивно‑поведенческий подход в лечении бессонницы: методы ограничения сна, контроль раздражителей, релаксацию, смену образа жизни и так далее. Это сложнее, чем просто принять таблетку, но намного эффективнее.
Объясню, как это может работать на практике. Допустим, пациент приходит ко мне и заявляет: «Я не сплю. Раньше мне хватало 7 часов, сейчас я лежу в кровати 10 и всё равно не высыпаюсь». Я говорю ему: «Можете не спать, главное — не лежите в постели и выделите всего 5 часов под сон». При этом нельзя спать больше.
Смею вас уверить: через неделю этот человек начинает понимать, что такое истинная дневная сонливость, а ночью — падает на подушку, потому что ужас как хочет спать.
Достаточно 2–3 недели ложиться в кровать на фоне выраженной сонливости, как она начинает восприниматься совсем по‑другому: «Моя милая постелька!»
Потом мы постепенно добавляем время на сон. Разрешаешь человеку поспать на 15 минут дольше, и он говорит: «Спасибо, доктор, какое же это счастье!»
В среднем на такую терапию уходит около 6 недель: 3 недели на формирование привычки и 3 — на её закрепление.
Почему в России мало занимаются проблемами сна
За более чем 25 лет работы сомнологом я принял более 40 000 пациентов. Прошёл стажировки и дополнительное обучение в Швеции, Германии, Израиле, США. Написал докторскую диссертацию по теме апноэ сна. С 2012 по 2022 годы возглавлял Российское общество сомнологов.
За это время произошёл серьёзный прогресс в лечении апноэ и бессонницы. Сомнологию стали считать серьёзной наукой. Не изменилось лишь одно: многие доктора до сих пор продолжают лечить симптомы, а не причины.
Представьте себе две ситуации:
- Пациент говорит: «Доктор, последние три месяца я плохо сплю». Что делает врач? Чаще всего он просто назначает снотворные таблетки.
- Пациент говорит: «Доктор, последние три месяца у меня держится температура 38 °C». Что делает доктор? Скорее всего, назначает обследование. Потому что понимает, что существует какая‑то причина, которая провоцирует высокую температуру, — опухоль, абсцесс, артрит и множество других. Он же не говорит «Идите пейте аспирин».
Так почему же в аналогичной ситуации с бессонницей мы наблюдаем совершенно другую картину? Дефицит витамина D, дефицит витаминов группы B, недостаток железа, избыток гормонов щитовидной железы — есть масса причин, которые могут вызывать бессонницу. Почему врач не отправляет пациента на полисомнографию, не изучает его анализы?
Потому что в институте ему не объясняли, что у нас существует 70 болезней сна, а у бессонницы может быть множество причин. Ему говорили: «Если плохо спишь, выпей снотворное». Но чаще всего хроническую бессонницу невозможно вылечить таблетками.
Более того — ими вообще можно убить человека. Если пациенту с апноэ назначить снотворное, его мозг заснёт глубже, остановок дыхания будет больше, кислорода — меньше. Есть хорошее выражение: от снотворных люди умирают тысячами, от бессонницы не умер никто.
При этом услуги сомнологов до сих пор не покрываются расходами ОМС. Вы не найдёте таких специалистов в поликлиниках и не проконсультируетесь бесплатно. Увы и ах, спасение утопающих — дело рук самих утопающих.
В мире сомнология начала развиваться в середине прошлого века, а в России — только в конце 90‑х годов. Сейчас в США около 3 000 сомнологических центров, а у нас не более 50. Как‑то английский невролог Джон Джексон сказал: «Чтобы изгнать из медицины ложную идею, нужно 50 лет, а чтобы внедрить правильную — все 100». Придётся подождать смены ещё пары поколений врачей, чтобы сомнология прочно вошла не только в учебные программы вузов, но и в умы наших докторов.
Читайте также🧐«Тех, кто создаёт „авторские методики“, лучше обходить стороной»: интервью с психиатром Александром Чомским«Сопли — хлеб отоларинголога»: интервью с лор-врачом Евгением Степановичем«Задача современной медицины — помочь вам дожить до своего Альцгеймера». Интервью с кардиологом Алексеем Утиным
Источник
mcy8bs